"И если пространства - то не меньше, чем небо. И если свободы - то не на двоих" (Снайперы)
Название: "Научи меня целоваться"
Фандом: Guilty gear
Автор: Черный голубь
Размер: мини
Жанр: юмор, романтика, флафф
Персонажи: Мэй/Бриджет
Рейтинг: PG-13
Сюжет: - Если ты девочка, то будь настоящей подругой и сделай мне такое маленькое одолжение! Если ты мальчик, то будь настоящим рыцарем и не откажи своей даме в просьбе!
Научи меня целоватьсяПочему-то в такие порты, как Валенсия или Малага, у них всегда получается зарулить аккурат на какой-нибудь национальный праздник. Что называется, нарочно не подгадаешь. Но самим пиратам давно уже нелюбопытно заглядывать в календарь и уточнять, в честь чего на берегу опять гуляют; в честь чего огоньки так ярко и празднично мигают в гирляндах и пляшут в темной воде, и со стороны пирса долетают бойкие гитарные аккорды, песни, стройные и не очень, взрывы хохота и притопывания туфелек и блачеров в ритме сальсы по деревянным доскам.
На "Медузе" ничего не празднуют и в чужое веселье не суются. Джонни и тот предпочел этим вечером отсидеться на корабле, а не шататься вместе с какими-то местными "приятелями" по разряженному городу и барам. Плохое дело: искать добра от столь доброго вечера, как этот. Темнота простирается на много миль вокруг, как бы ярко ни разгоралась портовая иллюминация, на небе - ни звездочки. "Медуза", затесавшись где-то между горделивой баркентиной и массивным лайнером, старательно прикидывается самым заурядным суденышком средних размеров.
Но хотя пиратам и нет дела что до Сан Фермина, что до фальяса - на их корабле царит все тот же беззаботный, необъяснимо праздничный дух. Всегда царил, сколько Бриджет здесь бывал.
"Медуза" - странное место: она ничем не похожа на орденский монастырь, к которому он так привык. Здесь громко разговаривают, громко смеются, то и дело скабрезно шутят и ни в чем себе не отказывают. А уж имя Божье и вовсе поминают "лишь в беде или всуе". Но все-таки Бриджету у них нравится.
Нравится быть - всегда приятным гостем, хотя ни для кого уже не секрет, что он состоит в Священном Ордене. Нравится непринужденное, без лишних церемоний обхождение пиратов; даже их капитан относится к нему как к равному и разрешает говорить себе "ты" (хотя упорно продолжает угощать Бриджета фруктовым соком вместо сидра). Нравится, что Диззи не держит на него обиды за попытки когда-то хорошенько заработать на ее хорошенькой головке. Нравится, когда ему показывают приборы в машинном отделении корабля или когда какая-нибудь из девушек травит очередную пиратскую байку.
... ах да, и общаться с Мэй. Эта неугомонная хитрющая девчонка ему тоже... нравится?
Хм... ну, можно и так сказать.
Скорее да, чем нет.
...скорее "наверное", чем точно "да".
Не при параде и без своей оранжевой треуголки Мэй похожа на ласочку: со своими послушными гладкими волосами, спускающимися до лопаток, и блестящими живыми глазами. Она сидит вместе с Бриджетом на полуразобранной кровати, в складках плотного одеяла, уперев друг в друга ступни и растопырив острые коленки; как обычно, говорит о чем-то пятом, думает о чем-то десятом, так что и беседа их кувыркается, как дельфин в разгулявшуюся на море погоду.
- Смотри, сейчас фейерверком кааак пальнут, - не дослушав про четыре фрагмента тевтонского креста, закопанные в разных уголках святой земли, Мэй дергает Бриджета за манжет на перчатке и сама высовывается в окно каюты. Угадала: беззвездное небо взрывается десятками новых звезд, неестественно ярких, небывало цветных и быстро потухающих. Отчего-то щеки Мэй расцветают румянцем, хотя отсвет от коралловой вспышки на небе заливает ее лицо только через какое-то мгновение. Девочка отрывается от окна и поворачивается к Бриджету.
- А научи меня целоваться, Ри-тян, - говорит она. Вот так запросто, словно просит показать еще какой-нибудь фокус с йо-йо или дать потискать мишку Роджера. И вперяется взглядом: выжидающим, нахальным, самую малость испуганным от такой задумки. И серьезным донельзя.
И конечно, в эту самую минуту под очередной - бирюзовый - залп салюта, для Бриджета все летит кувырком. Сказать, что ТАКОГО оборота их разговора про тевтонские кресты он не ожидал - это ничего не сказать.
В пересохшем горле что-то судорожно дернулось-зацепилось - и Бриджет подавился слюной. Мэй тут же старательно застучала ему по спине.
- Це-целоваться? - только и смог вымолвить растерянный мальчик после того, как она чуть не выстучала из него дух своей силищей. Мозг принялся торопливо подсовывать всевозможные выходы, а точнее, побеги из ситуации, один другого недостойнее.
- Я н-не умею, - наконец мямлит Бриджет, поняв, что отговорку или подходящее правило орденского кодекса на такой случай нужно было выдумывать заранее. И тут же спрашивает, ибо любопытство, ставшее вдруг каким-то очень личным, уже не позволяет ни сбежать к старшим, ни нагрубить Мэй: - Да зачем тебе это вообще... понадобилось?
- Не умеешь, значит, - Мэй понятливо крутит головой; правда или полуправда, прозвучавшая в его словах, кажется настолько неловкой, что над ней даже хихикать не хочется.
- Тогда нам обеим будет чему поучиться друг у друга, - лицо девочки расплывается в широкой улыбке, и она немедля начинает тараторить, ободренная его вопросами, как будто Бриджет не спросил ни о чем сокровенном, что стоило бы поберечь от чужих пересудов и насмешек.
- Через пять лет, а это уже совсем скоро, сама понимаешь, мне будет восемнадцать, и это значит, что я смогу наконец-то выйти замуж за Джонни, но до свадьбы я должна успеть многому научиться, чтобы стать хорошей женой, ну так вот, готовить меня потихоньку учит Клэр, стираю я нормально, правда вот терпеть не могу ручные постирушки, фу, прямо наказание какое-то, хотя меня обычно так и наказывают, да, шить мы шьем вместе с Коралл, палубу я за все разы наказаний научилась драить лучше всех, управлять кораблем, как наш, меня потом все равно научат, вытаскивать Джонни из тюрьмы я и так уже вытаскивала, и только целоваться все еще не умею, вот ужас, правда!
- ПРАВДА. Еще какая, - Бриджет положил руки на плечи Мэй: если не остановить этот фонтан беспрерывной болтовни сейчас, он точно сойдет с ума.
"Всего лишь Джонни. Вот в чем дело", - мысль, обращающая все происходящее в непонятную, но, в целом, безобидную игру, принесла странное облегчение. Бриджет немного расслабился.
- А как здорово целуется Джонни, ты бы знала! - Мэй, обвив руками мягкого дельфинчика и прижав к себе, перекатывается на спину и на миг мечтательно прижмуривается.
- То есть, сама-то я как бы тоже не знаю..., - говорит она, чувствуя, что смелое суждение явно нуждается в пояснениях, и снова все так же розовеет, - Но я просто уверена, что здорово. Я как-то раз увидела... да, СЛУЧАЙНО увидела, как, в общем, он целуется с одной теткой... С некрасивой теткой. - Мэй смешно морщит носик и крутит головой, - Джонни бывает все же такой неразборчивый. Знаешь, у нее были такие большие...
- Я ПОНЯЛ, можешь не продолжать, - торопливо сказал Бриджет.
-... и мохнатые брови, - продолжает Мэй, немного удивленная такой догадливостью мальчика, - Как две гусеницы, ууу... Ну ладно, но если Джонни умеет замечательно целоваться - я не могу уметь хуже, понимаешь??
- Ри-тян, ну в самом деле. Что в этом такого? Я читала в "Шипучке", что это нормально, когда одна девочка учится целоваться на другой. Так что помоги мне, Ри-тян..., - и Мэй принимается канючить, - Пожаааалуйста!
Этим словечком, как заметил Бриджет, Мэй вообще старается не разбрасываться. Она как-то угадывает моменты, когда и одного его много, а когда - и целой дюжины оказывается мало, и потому копит в себе про запас. Чтобы в нужный момент вытряхнуть все, сколько скопилось, на собеседника, как безделушки из карманов.
- Пажалстапажалстапажалстапажалстапажалстапажаааалуйста!... - Мэй просительно складывает ладошки, - Ри-тян, ну тебе ведь и самой это пригодится, а?
При всем смущении, Бриджет не смог удержаться от своей обычной улыбки - мягкой и ласковой. Улыбаться Мэй по-другому у него почему-то не получается; тем более сейчас, глядя на то, как она словно выпрашивает конфету.
- Пожалуйста. Научи меня целоваться..., - девочка широко раскрывает глаза и драматическим шепотом произносит, - по-взрослому.
И Бриджет, который уже почти кивнул, соглашаясь на странную просьбу Мэй, потому что... просто потому, что они друзья - на последних ее словах отпрянул к спинке кровати.
- Эй, ну знаешь!!..., - в голове сразу же возникла "взрослая" парочка, пытающаяся не то изжевать друг другу губы, не то оттрепать друг другу языки, и Бриджет постарался выдворить их оттуда как можно скорее.
- А, а, а... а всему остальному, что там у взрослых с поцелуями полагается, ты, случайно, не хочешь поучиться?!
Мальчик с досадой щипнул кожу на переносице. Дурацкий какой-то возраст, эти пятнадцать лет. Когда знаешь уже слишком о многом и когда почти ничего из этого - еще нельзя. Интересно, это все в свои пятнадцать прячут пылающее лицо в плюшевых лапах мишки, слушая беззастенчивые щебетания хорошеньких девушек-послушниц о таких вещах, о каких положено щебетать вообще-то вечером и в женской спальне - или только он?
- Так я еще сам никогда и ни с кем не целовался! И... я - парень, если ты вдруг забыла! - последнее у Бриджета, от волнения и возмущения, получается пропищать совсем уж по-девчачьи, - Хочешь поучиться на девочке - так и найди себе для такого... девочку! Какую-нибудь свою подружку... ну, или кого-нибудь из команды... Клэр, Лару, Сциллу?...
"Думаешь, это у тебя проблемы? - хочется добавить ему укоризненно, - Как будто ты когда-то была парнем, которого с детства наряжали в девчачьи платьица. Как будто тебе приходилось отбиваться от толпы идиотов, до того в тебя влюбленных, что они даже не различали в "белокурой милашке" - парня.
Как будто ты влюблялась в свою подружку-послушницу из Ордена - ну сущего же ангелочка - но стоило тебе раз уже не совсем по-дружески взять ее за руку, как она, ничего не сказав, одарила тебя ТАКИМ взглядом, что он запомнился тебе на всю жизнь".
Недовольно нахмурившаяся было Мэй неожиданно звонко рассмеялась. Да уж, переменчивее ее настроения - разве что погода за бортом.
- Все-все-все, хватит..., - еле выговаривает Мэй, ловя воздух ртом и раздувая ноздри от остатков хохота, - Ну ты даешь!... Клэр? Лара? Сцилла?!
Теперь уже Мэй представила, как ее рот мусолят черные от странной помады губы, а фигурка-бритвочка пирсинга в языке задевает десны:
- Фуууууу...
Интересно, как это выглядит со стороны - когда ты одновременно хихикаешь и морщишься от отвращения?
- С ними я не могу, ведь они - моя команда и моя семья. Это вообще было бы неправильно и глупо. Ты, что ли, целуешься у себя в Ордене с послушниками... то есть, с послушницами... да неважно? Ну вот. А больше "подружек", кроме наших девочек, у меня и нет, - Мэй подтянула колени к подбородку, отвела посерьезневший, хотя так и не погрустневший взгляд, - Да и откуда бы им, думаешь, взяться, если "Медуза" не задерживается ни в одном городе дольше полмесяца? И кому нужны такие подруги, которые воротят от тебя носы, узнав, что у тебя, к примеру, нет родителей? Или что ты - японка, сбежавшая из Колонии? Или что тебя разыскивает полиция? Я удивляюсь, - Мэй искоса глянула на Бриджета, - как ты еще не бросила общаться со мной, после всего этого. Может, потому, что так тебе приказал твой офицер Кейске, а? Что он там плел тебе про нас? "Отребье" и "гнусная шайка"? Тюрьма по нам... по ним плачет, капитану место за решеткой, а детям - в приюте, для общего блага?! А может... он и прошмандовками нас называл?? - чужое "взрослое" ругательство, явно уже не раз швыряемое пираткам "Медузы" то шипяще в спину, то насмешливо в лицо, прозвучало у Мэй грубо и нелепо, - Или только "девочками Джонни"?!
- Ну все, хватит, - оборвал ее Бриджет, тоже порядком рассердившись: да что она знает о сэре Кае, чтобы болтать такое про него! - Надоели твои глупости. И никто мне ничего не приказывал, поняла? И вообще..., - мальчик запнулся, слишком поздно осознавая, что не в ту сторону несет его гнев, - зря ты все это затеяла. Не станет твой Джонни ждать, пока ты там вырастешь, научишься готовить и целоваться, ха-ха - он просто найдет себе другую тетку. Постарше тебя и с двумя большими... бровями!
Бумс! Гигантских размеров плюшевый медведь, какого не выиграешь ни на одной ярмарке, плюхнулся как раз между ними, помешав Мэй наброситься на Бриджета. Тот облегченно выдохнул в его надежную спину: спасибо, Роджер, вот ты-то мне настоящий друг.
- Не приказал, так еще прикажет! - шипит Мэй откуда-то из-за этой горы плюша, усердно отпихиваясь от мягких лап, - Думаешь, я ничего не понимаю, думаешь, я совсем дурочка!?
- Когда так себя ведешь - да!
- Ну и пожалуйста! Раз так мечтаешь арестовать меня - арестуешь! Когда-нибудь!... Я к тому времени как раз натворю дел побольше, чтобы было за что. А пока - научи меня целоваться! Если ты девочка, то будь настоящей подругой и сделай мне такое маленькое одолжение; если ты мальчик, то будь настоящим рыцарем и не откажи своей даме в просьбе! Черт, да прекрати же ты краснеть, как малолетка, а то и я начинаю! и таращиться на меня, как на Запретного Зверя, тоже прекрати, эй, смотри, они запустили "огненный дождь"!!!
Для пущей убедительности Мэй ткнула пальцем в темень за окном.
Что сказать - древнейшая уловка на то и древнейшая уловка, чтобы на нее все и всегда попадались.
Никакого "огненного дождя" Бриджет, разумеется, не обнаружил. Зато секунду спустя - обнаружил Мэй, где-то у своего плеча, вывернувшуюся из "объятий" Роджера. И ощутил... ох, нет, конечно, никакой это не поцелуй. Так, на подразниться - легонькое прикосновение, легче крыльев случайной летней бабочки. Оно пришлось ему в самый уголок рта, туда, где, если съесть конфету или пирожное, - обязательно останется отголосок этой сладости. И, кажется, эта шалость сыграла злую шутку с самой же Мэй, которая уже сама толком не знает, что собирается делать дальше и чего она хочет. Бриджет чувствует, где-то у себя под локтем, как часто бьется у нее сердце. Она не отодвигается, чисто из гордости и упрямства, но и не смеет прижаться к нему; просто продолжает сидеть рядом, вся раскрасневшаяся, взволнованно и жарко дышащая, растрепанная (все из-за возни с Роджером, наверное...).
И стоило ему пригладить парочку особо неряшливо торчащих прядей Мэй, заправить ей за уши, как Бриджет почувствовал, что вся злость из него уходит, с каждым этим неосознанно ласковым движением. А возвращается - его прежняя улыбка: мягкая и немного снисходительная, как у взрослых.
Глупая.
Ничего-то ты не знаешь об орденских рыцарях, для которых охота на Запретных Тварей и любовные приключения с наивными провинциалочками стали в последнее время гораздо романтичнее какого-нибудь "служения прекрасной даме". Ничего-то ты не знаешь о Кае Кейске, который изо всех сил старается, чтобы всем в этом мире жилось нормально - даже таким, как он, Бриджет, даже таким, как Джонни.
А сколько глупостей, тем не менее, успела наговорить! Да таких, что даже твоя задумка с поцелуями уже не кажется...
... настолько дурацкой.
Неловко ткнувшись Мэй в переносицу (вот вам и "не мешающиеся" при поцелуях носы!), Бриджет все же поворачивает голову более удобным образом. Ну?... Как там у взрослых полагается? Языком? Ну да, осталось только перепутать ее с леденцом. А что, если Мэй тоже вздумает высунуть язык?? Это же... чтобы у него во рту чей-то чужой, мокрый, скользкий... фууу!... А если он сейчас начнет ее целовать, а она не выдержит и захохочет? Над ним?...
До чего же у нее аккуратный, кукольно маленький рот. И какое фарфорово бледное, не тронутое ни загаром, ни веснушками личико, несмотря на все их путешествия под открытым небом.
Пролетает несколько мигов, как раз на несколько отстуков сердца, прежде чем Мэй соображает, кому из них самое время начать жутко стесняться происходящего. Отталкивать от себя, прятать лицо, бормотать в ладони: "Ладно-ладно, я поняла, дураки все эти взрослые... все, хватит, прекрати меня слюнявить, уйди!". Так почему же она... не делает ничего этого?
Нет. Когда обнимают вот так - ненахально привлекая к себе, - отталкивать совсем не хочется. Когда вот так целуют верхнюю губу - неторопливо, от краешка до краешка - она сама размыкается с нижней, как если бы тебя что-то удивило. Приятно удивило. И когда по губам - влажно и несмело, самым кончиком языка, - чертят улыбку, эта улыбка тоже появляется сама собой.
В каюте делается жарко, хотя открыто окно и ночь дышит в него прохладой. Море мягко покачивает корабль, держа его в ладонях и перебирая снизу пальцами. Две половинки луны - та, что в воде и та, что в небе - почти встретились. Бриджету и Мэй жарко от их лучей, жарко от проносящихся под кожей фейерверков при каждом произвольном касании, жарко от того, как их языки случайно тревожат друг друга, жарко от того, что сейчас весь мир темного моря и темного неба, гавани, корабля и маленькой каюты - они замыкают в кольце рук. Они целуют друг друга все так же осторожно, словно боясь обжечься и обжечь, ласкают и лелеют между губами мгновение. И каждый из них, втайне от самого себя, ждет, когда же другой победит наконец это отчаянное смущение и можно будет целоваться уже совсем... ну совсем по-настоящему и по-взрослому.
Вот, подсказывает Бриджету какой-то внутренний советчик, хороший момент, на этом и стоит остановиться. Как бы ему ни было с ней сейчас хорошо - чего-то более "взрослого" Бриджет точно не ждет и не хочет.
И мальчик деликатно отстраняется:
- Ну вот... Общую технику ты, кажется, поняла, так что...
... А дальше Бриджет окончательно перестает понимать все происходящее.
Они договаривались с ней просто поучиться целоваться. Просто целоваться! Зачем она начала вытворять что-то совершенно...
Уму непостижимое.
В следующий момент Мэй мягко подныривает ему под подбородок, изворачивается по-кошачьи (трюк, наверняка подсмотренный у Клауди*), чтобы почувствовал, какие мягкие у нее волосы, скользит носом по горячей щеке Бриджета, чуть фырчит ему в висок - и оставляет россыпь легких поцелуев по лицу, чтобы снова вернуться к губам. Затем принимается оглаживать его плечи, неторопливо перебирать фалангами пальцев от местечка за ухом и по скулам. При этом она прикрывает глаза и нашептывает полуразборчиво всякие всякости, вроде вроде "saiai"*, "onkou"*, "mottomo koisii"*, "raburi"*, перевода которых Бриджет не знает, но что они означают - догадывается.
Ну и девчонка эта Мэй. Все у нее получается запросто: что приставать с какими-то затеями, что целоваться "по-настоящему", что и дальше играться во взрослых...
А уж делать из другого участника этой игры себе игрушку как легко. Как ловко и как хитренько.
Бриджета дурят за этот вечер уже не в первый раз, но он тоже кое-что понимает в ТАКИХ играх.
"А как здорово целуется Джонни, ты бы знала!"
Не такой уж он дурак, чтобы не понять: все эти поглаживания Мэй, все ее нежные слова и даже поцелуи предназначаются не ему. Между тем как он, если разобраться, тоже всего этого заслуживает. И даже не выряжаясь щеголем, не корча из себя бога иаи-до и не швыряя деньгами в счета приютов и благотворительных фондов - все равно не меньше! Заслуживает!
Отодвинуть девочку получилось грубо, хотя хотелось - всего-то решительно.
- Ты чего? - хлопнула глазами Мэй с настолько непонимающим видом, что прямо тошно.
- Ничего, - отрезал Бриджет, спокойно и зло, дернув за тесемки на воротнике и гадая, скоро у него сойдет этот адового пламени румянец, - На грейпфрутах иди учись. Присосалась, подумаешь.
- Исстеснялась, подумаешь! - откликается Мэй эхом, еще более громким и задиристым, - Сразу надо было говорить, что боишься, трусиха!
- Я ПАРЕНЬ, СКОЛЬКО РАЗ МОЖНО ПОВТОРЯТЬ!
- Паааарень? - вредным тоном тянет девчонка, - Да конечно! С мягонькими локонами, милым мишкой в ранце и писклявым голосочком - а туда же! "Парень"!!
Перерасти увлеченному обучению поцелуям в не менее же увлеченную драку не дал вошедший после чисто формального стука Джонни.
Когда экипаж у тебя на корабле сплошь женский - привыкай входить в каюты всегда невовремя. И неважно, кто совсем не ждет тебя за дверью: переодевающаяся Клэр (увы и ах, каждый раз слишком одетая), Никси за какой-нибудь странной молитвой или... Мэй - судя по ее виду, со своей очередной проделкой.
- Я не...? не помешал, - сам себе ответил Джонни, уперевшись локтями в дверные косяки, - Чем это вы тут занимаетесь?
- Не тем, о чем ты подумал, - Бриджет мысленно поаплодировал себе за самую расхожую и банальную в таких ситуациях фразу.
- Да ничего я не подумал, - отмахнулся Джонни: когда у тебя на корабле плещутся несколько литров слабонаркотического контрабандного вина, становится как-то совсем не до чудачеств Мэй.
- Бриджет учила меня целоваться! - довольно сообщила девочка и разулыбалась во все тридцать два зуба.
- Не "учила", а "учил", - холодно поправил ее Джонни, намекая, что в такие игры он с ней играть не собирается, - Эх, Мэй, а как же всякие там морали с первым поцелуем только по любви и все такое?
- О чем ты, не было никакого "первого поцелуя", - ухмыльнулась Мэй, намекая, что гнуть свое она будет до конца и что вообще, Бриджет тогда становится мальчиком или девочкой, когда то удобно ей, - Джонни, если девочка первый раз целует другую девочку - это не считается, неужели ты не знал?
- Понятно. Какая прелесть. Идем-ка со мной, на пару слов, - Джонни опустил руку на плечо Бриджета.
- А я с вами?
- Нет, ты не с нами, принцесса. Это мужской разговор.
Уже из-за почти закрывшейся двери уходящим вслед полетел долгий тихий, восторженный писк Мэй, еще крепче обхватившей своего дельфина и свесившей голову с кровати.
Ревнует! Джонни ее ревнууууует! А это значит что!!...
В салоне Бриджет назло себе не сбежал в темный угол, а уселся за стол в центре помещения. Прячут глаза только те кто чувсвтвуют свою вину, Бриджет ничего не прятал, он просто не хотел смотреть на Джонни. И еще меньше хотел, чтобы Джонни смотрел на него.
- Мне послышалось или Мэй на тебя кричала? - уточнил Джонни: надо же, наконец, с чего-то начать их "мужской разговор".
- Она... выставила меня дураком! - возмутился Бриджет, разглядывая пряжку капитанского плаща.
- Se la May, - Джонни с усмешкой пожал плечами и посмотрел в потолок, оценивая, достаточно ли хорошо звучит его новое выражение, - Дураком она иной раз умудряется выставить даже меня.
- Это и есть два твоих "напутственных слова"? - Бриджет рискнул перевести взгляд на подбородок капитана.
- В целом, да. А, и еще пара мелочей. Ну, я, разумеется, безумно рад за вас обоих, - протянул Джонни с легкой скукотцой в голосе, которая появлялась там всякий раз, как он вынужден был говорить не о себе, - Заботься о ней, защищай ее, дари цветы и головы усекновенных во светлое имя ее Запретных Тварей... Прощай ее милые капризы. И, конечно, учи целоваться, - не удержался Джонни, - Подрастет еще немного - научишь и... всему остальному. Только, ради Великого Неба, - не на моем корабле. Про "Медузу" и так болтают много разных вещей, - Джонни вздохнул, - и я совсем не хочу, чтобы хоть что-то из этого вдруг нечаянно оказалось правдой.
- Твои советы, как всегда, бесценны, - вздохнул Бриджет.
- Да-да, мне известно. Рад, что ты думаешь так же. К своим бесценным советам могу присовокупить даже благодарность.
- А?
- Да. Спасибо тебе за то, что роль Героя сказки в голове этой девочки не будет пустовать в любом случае, - и лицо Джонни посетила непонятная улыбка, - А благородный рыцарь Святого Ордена вместо капитана пиратов - не такая уж плохая замена, как считаешь?
____________________________________________________________
* корабельное котэ женского полу
* "любимый" (яп.)
* "нежный" (яп.)
* "самый дорогой" (яп.)
* "милый" (яп.)
Текст помогала вылизывать Стась Санти
Фандом: Guilty gear
Автор: Черный голубь
Размер: мини
Жанр: юмор, романтика, флафф
Персонажи: Мэй/Бриджет
Рейтинг: PG-13
Сюжет: - Если ты девочка, то будь настоящей подругой и сделай мне такое маленькое одолжение! Если ты мальчик, то будь настоящим рыцарем и не откажи своей даме в просьбе!
Научи меня целоватьсяПочему-то в такие порты, как Валенсия или Малага, у них всегда получается зарулить аккурат на какой-нибудь национальный праздник. Что называется, нарочно не подгадаешь. Но самим пиратам давно уже нелюбопытно заглядывать в календарь и уточнять, в честь чего на берегу опять гуляют; в честь чего огоньки так ярко и празднично мигают в гирляндах и пляшут в темной воде, и со стороны пирса долетают бойкие гитарные аккорды, песни, стройные и не очень, взрывы хохота и притопывания туфелек и блачеров в ритме сальсы по деревянным доскам.
На "Медузе" ничего не празднуют и в чужое веселье не суются. Джонни и тот предпочел этим вечером отсидеться на корабле, а не шататься вместе с какими-то местными "приятелями" по разряженному городу и барам. Плохое дело: искать добра от столь доброго вечера, как этот. Темнота простирается на много миль вокруг, как бы ярко ни разгоралась портовая иллюминация, на небе - ни звездочки. "Медуза", затесавшись где-то между горделивой баркентиной и массивным лайнером, старательно прикидывается самым заурядным суденышком средних размеров.
Но хотя пиратам и нет дела что до Сан Фермина, что до фальяса - на их корабле царит все тот же беззаботный, необъяснимо праздничный дух. Всегда царил, сколько Бриджет здесь бывал.
"Медуза" - странное место: она ничем не похожа на орденский монастырь, к которому он так привык. Здесь громко разговаривают, громко смеются, то и дело скабрезно шутят и ни в чем себе не отказывают. А уж имя Божье и вовсе поминают "лишь в беде или всуе". Но все-таки Бриджету у них нравится.
Нравится быть - всегда приятным гостем, хотя ни для кого уже не секрет, что он состоит в Священном Ордене. Нравится непринужденное, без лишних церемоний обхождение пиратов; даже их капитан относится к нему как к равному и разрешает говорить себе "ты" (хотя упорно продолжает угощать Бриджета фруктовым соком вместо сидра). Нравится, что Диззи не держит на него обиды за попытки когда-то хорошенько заработать на ее хорошенькой головке. Нравится, когда ему показывают приборы в машинном отделении корабля или когда какая-нибудь из девушек травит очередную пиратскую байку.
... ах да, и общаться с Мэй. Эта неугомонная хитрющая девчонка ему тоже... нравится?
Хм... ну, можно и так сказать.
Скорее да, чем нет.
...скорее "наверное", чем точно "да".
Не при параде и без своей оранжевой треуголки Мэй похожа на ласочку: со своими послушными гладкими волосами, спускающимися до лопаток, и блестящими живыми глазами. Она сидит вместе с Бриджетом на полуразобранной кровати, в складках плотного одеяла, уперев друг в друга ступни и растопырив острые коленки; как обычно, говорит о чем-то пятом, думает о чем-то десятом, так что и беседа их кувыркается, как дельфин в разгулявшуюся на море погоду.
- Смотри, сейчас фейерверком кааак пальнут, - не дослушав про четыре фрагмента тевтонского креста, закопанные в разных уголках святой земли, Мэй дергает Бриджета за манжет на перчатке и сама высовывается в окно каюты. Угадала: беззвездное небо взрывается десятками новых звезд, неестественно ярких, небывало цветных и быстро потухающих. Отчего-то щеки Мэй расцветают румянцем, хотя отсвет от коралловой вспышки на небе заливает ее лицо только через какое-то мгновение. Девочка отрывается от окна и поворачивается к Бриджету.
- А научи меня целоваться, Ри-тян, - говорит она. Вот так запросто, словно просит показать еще какой-нибудь фокус с йо-йо или дать потискать мишку Роджера. И вперяется взглядом: выжидающим, нахальным, самую малость испуганным от такой задумки. И серьезным донельзя.
И конечно, в эту самую минуту под очередной - бирюзовый - залп салюта, для Бриджета все летит кувырком. Сказать, что ТАКОГО оборота их разговора про тевтонские кресты он не ожидал - это ничего не сказать.
В пересохшем горле что-то судорожно дернулось-зацепилось - и Бриджет подавился слюной. Мэй тут же старательно застучала ему по спине.
- Це-целоваться? - только и смог вымолвить растерянный мальчик после того, как она чуть не выстучала из него дух своей силищей. Мозг принялся торопливо подсовывать всевозможные выходы, а точнее, побеги из ситуации, один другого недостойнее.
- Я н-не умею, - наконец мямлит Бриджет, поняв, что отговорку или подходящее правило орденского кодекса на такой случай нужно было выдумывать заранее. И тут же спрашивает, ибо любопытство, ставшее вдруг каким-то очень личным, уже не позволяет ни сбежать к старшим, ни нагрубить Мэй: - Да зачем тебе это вообще... понадобилось?
- Не умеешь, значит, - Мэй понятливо крутит головой; правда или полуправда, прозвучавшая в его словах, кажется настолько неловкой, что над ней даже хихикать не хочется.
- Тогда нам обеим будет чему поучиться друг у друга, - лицо девочки расплывается в широкой улыбке, и она немедля начинает тараторить, ободренная его вопросами, как будто Бриджет не спросил ни о чем сокровенном, что стоило бы поберечь от чужих пересудов и насмешек.
- Через пять лет, а это уже совсем скоро, сама понимаешь, мне будет восемнадцать, и это значит, что я смогу наконец-то выйти замуж за Джонни, но до свадьбы я должна успеть многому научиться, чтобы стать хорошей женой, ну так вот, готовить меня потихоньку учит Клэр, стираю я нормально, правда вот терпеть не могу ручные постирушки, фу, прямо наказание какое-то, хотя меня обычно так и наказывают, да, шить мы шьем вместе с Коралл, палубу я за все разы наказаний научилась драить лучше всех, управлять кораблем, как наш, меня потом все равно научат, вытаскивать Джонни из тюрьмы я и так уже вытаскивала, и только целоваться все еще не умею, вот ужас, правда!
- ПРАВДА. Еще какая, - Бриджет положил руки на плечи Мэй: если не остановить этот фонтан беспрерывной болтовни сейчас, он точно сойдет с ума.
"Всего лишь Джонни. Вот в чем дело", - мысль, обращающая все происходящее в непонятную, но, в целом, безобидную игру, принесла странное облегчение. Бриджет немного расслабился.
- А как здорово целуется Джонни, ты бы знала! - Мэй, обвив руками мягкого дельфинчика и прижав к себе, перекатывается на спину и на миг мечтательно прижмуривается.
- То есть, сама-то я как бы тоже не знаю..., - говорит она, чувствуя, что смелое суждение явно нуждается в пояснениях, и снова все так же розовеет, - Но я просто уверена, что здорово. Я как-то раз увидела... да, СЛУЧАЙНО увидела, как, в общем, он целуется с одной теткой... С некрасивой теткой. - Мэй смешно морщит носик и крутит головой, - Джонни бывает все же такой неразборчивый. Знаешь, у нее были такие большие...
- Я ПОНЯЛ, можешь не продолжать, - торопливо сказал Бриджет.
-... и мохнатые брови, - продолжает Мэй, немного удивленная такой догадливостью мальчика, - Как две гусеницы, ууу... Ну ладно, но если Джонни умеет замечательно целоваться - я не могу уметь хуже, понимаешь??
- Ри-тян, ну в самом деле. Что в этом такого? Я читала в "Шипучке", что это нормально, когда одна девочка учится целоваться на другой. Так что помоги мне, Ри-тян..., - и Мэй принимается канючить, - Пожаааалуйста!
Этим словечком, как заметил Бриджет, Мэй вообще старается не разбрасываться. Она как-то угадывает моменты, когда и одного его много, а когда - и целой дюжины оказывается мало, и потому копит в себе про запас. Чтобы в нужный момент вытряхнуть все, сколько скопилось, на собеседника, как безделушки из карманов.
- Пажалстапажалстапажалстапажалстапажалстапажаааалуйста!... - Мэй просительно складывает ладошки, - Ри-тян, ну тебе ведь и самой это пригодится, а?
При всем смущении, Бриджет не смог удержаться от своей обычной улыбки - мягкой и ласковой. Улыбаться Мэй по-другому у него почему-то не получается; тем более сейчас, глядя на то, как она словно выпрашивает конфету.
- Пожалуйста. Научи меня целоваться..., - девочка широко раскрывает глаза и драматическим шепотом произносит, - по-взрослому.
И Бриджет, который уже почти кивнул, соглашаясь на странную просьбу Мэй, потому что... просто потому, что они друзья - на последних ее словах отпрянул к спинке кровати.
- Эй, ну знаешь!!..., - в голове сразу же возникла "взрослая" парочка, пытающаяся не то изжевать друг другу губы, не то оттрепать друг другу языки, и Бриджет постарался выдворить их оттуда как можно скорее.
- А, а, а... а всему остальному, что там у взрослых с поцелуями полагается, ты, случайно, не хочешь поучиться?!
Мальчик с досадой щипнул кожу на переносице. Дурацкий какой-то возраст, эти пятнадцать лет. Когда знаешь уже слишком о многом и когда почти ничего из этого - еще нельзя. Интересно, это все в свои пятнадцать прячут пылающее лицо в плюшевых лапах мишки, слушая беззастенчивые щебетания хорошеньких девушек-послушниц о таких вещах, о каких положено щебетать вообще-то вечером и в женской спальне - или только он?
- Так я еще сам никогда и ни с кем не целовался! И... я - парень, если ты вдруг забыла! - последнее у Бриджета, от волнения и возмущения, получается пропищать совсем уж по-девчачьи, - Хочешь поучиться на девочке - так и найди себе для такого... девочку! Какую-нибудь свою подружку... ну, или кого-нибудь из команды... Клэр, Лару, Сциллу?...
"Думаешь, это у тебя проблемы? - хочется добавить ему укоризненно, - Как будто ты когда-то была парнем, которого с детства наряжали в девчачьи платьица. Как будто тебе приходилось отбиваться от толпы идиотов, до того в тебя влюбленных, что они даже не различали в "белокурой милашке" - парня.
Как будто ты влюблялась в свою подружку-послушницу из Ордена - ну сущего же ангелочка - но стоило тебе раз уже не совсем по-дружески взять ее за руку, как она, ничего не сказав, одарила тебя ТАКИМ взглядом, что он запомнился тебе на всю жизнь".
Недовольно нахмурившаяся было Мэй неожиданно звонко рассмеялась. Да уж, переменчивее ее настроения - разве что погода за бортом.
- Все-все-все, хватит..., - еле выговаривает Мэй, ловя воздух ртом и раздувая ноздри от остатков хохота, - Ну ты даешь!... Клэр? Лара? Сцилла?!
Теперь уже Мэй представила, как ее рот мусолят черные от странной помады губы, а фигурка-бритвочка пирсинга в языке задевает десны:
- Фуууууу...
Интересно, как это выглядит со стороны - когда ты одновременно хихикаешь и морщишься от отвращения?
- С ними я не могу, ведь они - моя команда и моя семья. Это вообще было бы неправильно и глупо. Ты, что ли, целуешься у себя в Ордене с послушниками... то есть, с послушницами... да неважно? Ну вот. А больше "подружек", кроме наших девочек, у меня и нет, - Мэй подтянула колени к подбородку, отвела посерьезневший, хотя так и не погрустневший взгляд, - Да и откуда бы им, думаешь, взяться, если "Медуза" не задерживается ни в одном городе дольше полмесяца? И кому нужны такие подруги, которые воротят от тебя носы, узнав, что у тебя, к примеру, нет родителей? Или что ты - японка, сбежавшая из Колонии? Или что тебя разыскивает полиция? Я удивляюсь, - Мэй искоса глянула на Бриджета, - как ты еще не бросила общаться со мной, после всего этого. Может, потому, что так тебе приказал твой офицер Кейске, а? Что он там плел тебе про нас? "Отребье" и "гнусная шайка"? Тюрьма по нам... по ним плачет, капитану место за решеткой, а детям - в приюте, для общего блага?! А может... он и прошмандовками нас называл?? - чужое "взрослое" ругательство, явно уже не раз швыряемое пираткам "Медузы" то шипяще в спину, то насмешливо в лицо, прозвучало у Мэй грубо и нелепо, - Или только "девочками Джонни"?!
- Ну все, хватит, - оборвал ее Бриджет, тоже порядком рассердившись: да что она знает о сэре Кае, чтобы болтать такое про него! - Надоели твои глупости. И никто мне ничего не приказывал, поняла? И вообще..., - мальчик запнулся, слишком поздно осознавая, что не в ту сторону несет его гнев, - зря ты все это затеяла. Не станет твой Джонни ждать, пока ты там вырастешь, научишься готовить и целоваться, ха-ха - он просто найдет себе другую тетку. Постарше тебя и с двумя большими... бровями!
Бумс! Гигантских размеров плюшевый медведь, какого не выиграешь ни на одной ярмарке, плюхнулся как раз между ними, помешав Мэй наброситься на Бриджета. Тот облегченно выдохнул в его надежную спину: спасибо, Роджер, вот ты-то мне настоящий друг.
- Не приказал, так еще прикажет! - шипит Мэй откуда-то из-за этой горы плюша, усердно отпихиваясь от мягких лап, - Думаешь, я ничего не понимаю, думаешь, я совсем дурочка!?
- Когда так себя ведешь - да!
- Ну и пожалуйста! Раз так мечтаешь арестовать меня - арестуешь! Когда-нибудь!... Я к тому времени как раз натворю дел побольше, чтобы было за что. А пока - научи меня целоваться! Если ты девочка, то будь настоящей подругой и сделай мне такое маленькое одолжение; если ты мальчик, то будь настоящим рыцарем и не откажи своей даме в просьбе! Черт, да прекрати же ты краснеть, как малолетка, а то и я начинаю! и таращиться на меня, как на Запретного Зверя, тоже прекрати, эй, смотри, они запустили "огненный дождь"!!!
Для пущей убедительности Мэй ткнула пальцем в темень за окном.
Что сказать - древнейшая уловка на то и древнейшая уловка, чтобы на нее все и всегда попадались.
Никакого "огненного дождя" Бриджет, разумеется, не обнаружил. Зато секунду спустя - обнаружил Мэй, где-то у своего плеча, вывернувшуюся из "объятий" Роджера. И ощутил... ох, нет, конечно, никакой это не поцелуй. Так, на подразниться - легонькое прикосновение, легче крыльев случайной летней бабочки. Оно пришлось ему в самый уголок рта, туда, где, если съесть конфету или пирожное, - обязательно останется отголосок этой сладости. И, кажется, эта шалость сыграла злую шутку с самой же Мэй, которая уже сама толком не знает, что собирается делать дальше и чего она хочет. Бриджет чувствует, где-то у себя под локтем, как часто бьется у нее сердце. Она не отодвигается, чисто из гордости и упрямства, но и не смеет прижаться к нему; просто продолжает сидеть рядом, вся раскрасневшаяся, взволнованно и жарко дышащая, растрепанная (все из-за возни с Роджером, наверное...).
И стоило ему пригладить парочку особо неряшливо торчащих прядей Мэй, заправить ей за уши, как Бриджет почувствовал, что вся злость из него уходит, с каждым этим неосознанно ласковым движением. А возвращается - его прежняя улыбка: мягкая и немного снисходительная, как у взрослых.
Глупая.
Ничего-то ты не знаешь об орденских рыцарях, для которых охота на Запретных Тварей и любовные приключения с наивными провинциалочками стали в последнее время гораздо романтичнее какого-нибудь "служения прекрасной даме". Ничего-то ты не знаешь о Кае Кейске, который изо всех сил старается, чтобы всем в этом мире жилось нормально - даже таким, как он, Бриджет, даже таким, как Джонни.
А сколько глупостей, тем не менее, успела наговорить! Да таких, что даже твоя задумка с поцелуями уже не кажется...
... настолько дурацкой.
Неловко ткнувшись Мэй в переносицу (вот вам и "не мешающиеся" при поцелуях носы!), Бриджет все же поворачивает голову более удобным образом. Ну?... Как там у взрослых полагается? Языком? Ну да, осталось только перепутать ее с леденцом. А что, если Мэй тоже вздумает высунуть язык?? Это же... чтобы у него во рту чей-то чужой, мокрый, скользкий... фууу!... А если он сейчас начнет ее целовать, а она не выдержит и захохочет? Над ним?...
До чего же у нее аккуратный, кукольно маленький рот. И какое фарфорово бледное, не тронутое ни загаром, ни веснушками личико, несмотря на все их путешествия под открытым небом.
Пролетает несколько мигов, как раз на несколько отстуков сердца, прежде чем Мэй соображает, кому из них самое время начать жутко стесняться происходящего. Отталкивать от себя, прятать лицо, бормотать в ладони: "Ладно-ладно, я поняла, дураки все эти взрослые... все, хватит, прекрати меня слюнявить, уйди!". Так почему же она... не делает ничего этого?
Нет. Когда обнимают вот так - ненахально привлекая к себе, - отталкивать совсем не хочется. Когда вот так целуют верхнюю губу - неторопливо, от краешка до краешка - она сама размыкается с нижней, как если бы тебя что-то удивило. Приятно удивило. И когда по губам - влажно и несмело, самым кончиком языка, - чертят улыбку, эта улыбка тоже появляется сама собой.
В каюте делается жарко, хотя открыто окно и ночь дышит в него прохладой. Море мягко покачивает корабль, держа его в ладонях и перебирая снизу пальцами. Две половинки луны - та, что в воде и та, что в небе - почти встретились. Бриджету и Мэй жарко от их лучей, жарко от проносящихся под кожей фейерверков при каждом произвольном касании, жарко от того, как их языки случайно тревожат друг друга, жарко от того, что сейчас весь мир темного моря и темного неба, гавани, корабля и маленькой каюты - они замыкают в кольце рук. Они целуют друг друга все так же осторожно, словно боясь обжечься и обжечь, ласкают и лелеют между губами мгновение. И каждый из них, втайне от самого себя, ждет, когда же другой победит наконец это отчаянное смущение и можно будет целоваться уже совсем... ну совсем по-настоящему и по-взрослому.
Вот, подсказывает Бриджету какой-то внутренний советчик, хороший момент, на этом и стоит остановиться. Как бы ему ни было с ней сейчас хорошо - чего-то более "взрослого" Бриджет точно не ждет и не хочет.
И мальчик деликатно отстраняется:
- Ну вот... Общую технику ты, кажется, поняла, так что...
... А дальше Бриджет окончательно перестает понимать все происходящее.
Они договаривались с ней просто поучиться целоваться. Просто целоваться! Зачем она начала вытворять что-то совершенно...
Уму непостижимое.
В следующий момент Мэй мягко подныривает ему под подбородок, изворачивается по-кошачьи (трюк, наверняка подсмотренный у Клауди*), чтобы почувствовал, какие мягкие у нее волосы, скользит носом по горячей щеке Бриджета, чуть фырчит ему в висок - и оставляет россыпь легких поцелуев по лицу, чтобы снова вернуться к губам. Затем принимается оглаживать его плечи, неторопливо перебирать фалангами пальцев от местечка за ухом и по скулам. При этом она прикрывает глаза и нашептывает полуразборчиво всякие всякости, вроде вроде "saiai"*, "onkou"*, "mottomo koisii"*, "raburi"*, перевода которых Бриджет не знает, но что они означают - догадывается.
Ну и девчонка эта Мэй. Все у нее получается запросто: что приставать с какими-то затеями, что целоваться "по-настоящему", что и дальше играться во взрослых...
А уж делать из другого участника этой игры себе игрушку как легко. Как ловко и как хитренько.
Бриджета дурят за этот вечер уже не в первый раз, но он тоже кое-что понимает в ТАКИХ играх.
"А как здорово целуется Джонни, ты бы знала!"
Не такой уж он дурак, чтобы не понять: все эти поглаживания Мэй, все ее нежные слова и даже поцелуи предназначаются не ему. Между тем как он, если разобраться, тоже всего этого заслуживает. И даже не выряжаясь щеголем, не корча из себя бога иаи-до и не швыряя деньгами в счета приютов и благотворительных фондов - все равно не меньше! Заслуживает!
Отодвинуть девочку получилось грубо, хотя хотелось - всего-то решительно.
- Ты чего? - хлопнула глазами Мэй с настолько непонимающим видом, что прямо тошно.
- Ничего, - отрезал Бриджет, спокойно и зло, дернув за тесемки на воротнике и гадая, скоро у него сойдет этот адового пламени румянец, - На грейпфрутах иди учись. Присосалась, подумаешь.
- Исстеснялась, подумаешь! - откликается Мэй эхом, еще более громким и задиристым, - Сразу надо было говорить, что боишься, трусиха!
- Я ПАРЕНЬ, СКОЛЬКО РАЗ МОЖНО ПОВТОРЯТЬ!
- Паааарень? - вредным тоном тянет девчонка, - Да конечно! С мягонькими локонами, милым мишкой в ранце и писклявым голосочком - а туда же! "Парень"!!
Перерасти увлеченному обучению поцелуям в не менее же увлеченную драку не дал вошедший после чисто формального стука Джонни.
Когда экипаж у тебя на корабле сплошь женский - привыкай входить в каюты всегда невовремя. И неважно, кто совсем не ждет тебя за дверью: переодевающаяся Клэр (увы и ах, каждый раз слишком одетая), Никси за какой-нибудь странной молитвой или... Мэй - судя по ее виду, со своей очередной проделкой.
- Я не...? не помешал, - сам себе ответил Джонни, уперевшись локтями в дверные косяки, - Чем это вы тут занимаетесь?
- Не тем, о чем ты подумал, - Бриджет мысленно поаплодировал себе за самую расхожую и банальную в таких ситуациях фразу.
- Да ничего я не подумал, - отмахнулся Джонни: когда у тебя на корабле плещутся несколько литров слабонаркотического контрабандного вина, становится как-то совсем не до чудачеств Мэй.
- Бриджет учила меня целоваться! - довольно сообщила девочка и разулыбалась во все тридцать два зуба.
- Не "учила", а "учил", - холодно поправил ее Джонни, намекая, что в такие игры он с ней играть не собирается, - Эх, Мэй, а как же всякие там морали с первым поцелуем только по любви и все такое?
- О чем ты, не было никакого "первого поцелуя", - ухмыльнулась Мэй, намекая, что гнуть свое она будет до конца и что вообще, Бриджет тогда становится мальчиком или девочкой, когда то удобно ей, - Джонни, если девочка первый раз целует другую девочку - это не считается, неужели ты не знал?
- Понятно. Какая прелесть. Идем-ка со мной, на пару слов, - Джонни опустил руку на плечо Бриджета.
- А я с вами?
- Нет, ты не с нами, принцесса. Это мужской разговор.
Уже из-за почти закрывшейся двери уходящим вслед полетел долгий тихий, восторженный писк Мэй, еще крепче обхватившей своего дельфина и свесившей голову с кровати.
Ревнует! Джонни ее ревнууууует! А это значит что!!...
В салоне Бриджет назло себе не сбежал в темный угол, а уселся за стол в центре помещения. Прячут глаза только те кто чувсвтвуют свою вину, Бриджет ничего не прятал, он просто не хотел смотреть на Джонни. И еще меньше хотел, чтобы Джонни смотрел на него.
- Мне послышалось или Мэй на тебя кричала? - уточнил Джонни: надо же, наконец, с чего-то начать их "мужской разговор".
- Она... выставила меня дураком! - возмутился Бриджет, разглядывая пряжку капитанского плаща.
- Se la May, - Джонни с усмешкой пожал плечами и посмотрел в потолок, оценивая, достаточно ли хорошо звучит его новое выражение, - Дураком она иной раз умудряется выставить даже меня.
- Это и есть два твоих "напутственных слова"? - Бриджет рискнул перевести взгляд на подбородок капитана.
- В целом, да. А, и еще пара мелочей. Ну, я, разумеется, безумно рад за вас обоих, - протянул Джонни с легкой скукотцой в голосе, которая появлялась там всякий раз, как он вынужден был говорить не о себе, - Заботься о ней, защищай ее, дари цветы и головы усекновенных во светлое имя ее Запретных Тварей... Прощай ее милые капризы. И, конечно, учи целоваться, - не удержался Джонни, - Подрастет еще немного - научишь и... всему остальному. Только, ради Великого Неба, - не на моем корабле. Про "Медузу" и так болтают много разных вещей, - Джонни вздохнул, - и я совсем не хочу, чтобы хоть что-то из этого вдруг нечаянно оказалось правдой.
- Твои советы, как всегда, бесценны, - вздохнул Бриджет.
- Да-да, мне известно. Рад, что ты думаешь так же. К своим бесценным советам могу присовокупить даже благодарность.
- А?
- Да. Спасибо тебе за то, что роль Героя сказки в голове этой девочки не будет пустовать в любом случае, - и лицо Джонни посетила непонятная улыбка, - А благородный рыцарь Святого Ордена вместо капитана пиратов - не такая уж плохая замена, как считаешь?
____________________________________________________________
* корабельное котэ женского полу
* "любимый" (яп.)
* "нежный" (яп.)
* "самый дорогой" (яп.)
* "милый" (яп.)
Текст помогала вылизывать Стась Санти
@темы: Guilty gear, юмор, романтика, фанская фикция, флафф