Название: Лучший рождественский подарок
Фандом: Sherlock BBC
Автор: Черный голубь
Размер: мини
Жанр: ангст, драма
Персонажи: Молли, Джим
Рейтинг: G
Сюжет: грустная рождественская сказка
Примечания: Это было писано настолько давно, когда я еще даже не была знакома с шерлокоролёвками, а была знакома только с сериалом.
Лучший рождественский подарокТелефон, отчаявшись перекричать веселую болтовню посетителей и живую музыку, решил привлечь внимание хозяйки по-другому: замурчал. Почти как кот, которого ласково почесывают под подбородком. В сознании Молли, уже окончательно смешавшим все углы, голоса, лица, часы и даты, вдруг появился ясный проблеск мысли, что кот бы ей сейчас точно не помешал. Ее замечательный, славный Риччи. Прийти бы домой, подозвать его, запустить пальцы в мягкую, солнечно-рыжую шерсть, и все-все бы рассказать Ричарду. Даже не вслух, едва-едва шевеля губами. Ричард и так все услышит, потому что слушать он умеет. Как не всякий ее знакомый. Тем более что эту историю, всегда одинаковую, она рассказывала коту уже, наверное, тысячу раз: про то, что он опять… что он снова… и что он всегда, всегда… ах, и чем же она заслужила… А Риччи, выслушав все, только прищурится на нее – по-мужски так снисходительно – потянется всем телом и примется «ухаживать» за своей непутевой хозяйкой: вспрыгнет на спинку дивана, неторопливо пройдется, обвивая ее затылок пушистым теплом, переберется на плечо, щекоча усами мокрую щеку и намурлыкивая на ухо какие-то свои, кошачьи утешения, уютно устроится под боком… Мрр-мрр-мррр, ну, перестань же хныкать, глупышка. И выкинь ты из головы того дурака. Дай-ка я лучше найду, где у тебя болит, и прогоню эту противную боль… вымурчу ее из тебя, выцеплю коготками – аккуратненько, вот так… Ну что?
Лучше тебе, хорошая?
Легче тебе, ласковая?
… Так и надо было поступить, да. Уехать домой, к Риччи. А не сидеть здесь и не голодать по радости, глядя на чужое праздничное веселье…
Прошло, наверное, добрых пять минут, прежде чем Молли удалось извлечь телефон из недр сумки, а он все не смолкал. Цифры на экране, чуть приплясывающие в джазовом ритме, складывались в незнакомый номер. Но голос Молли узнала сразу же. Его обладатель тоже чем-то напоминал ей кота: то – плутоватыми темными глазами, особенно когда прищуривался, то улыбкой (если бы кошки умели улыбаться, думала Молли, то делали бы это именно так), то мурлыкающими, щекочущими слух интонациями в разговоре…
Но больше всего, конечно, - своим умением слушать: внимательно, без ненужных вопросов и пустых замечаний. И понимать, понимать в ней даже то, в чем она сама не всегда могла разобраться до конца.
- Дж… жиииииииим?...
Слова посыпались из трубки бойким бисером:
- Лапочка моя, ну наконец-то я до тебя дозвонился! Простишь идиота несчастного, а, целый день вот верчусь, как Фигаро здесь – Фигаро там, даже на заслуженный кофе-брейк не прервался, какой уж тут «позвонить»… Кошмар, у всех железки на Рождество с ума посходили, эта вирус словит, та вообще откажет… Что ты говоришь? Извини, плохо слышно: какой-то шум и еще музыка… Не понял, вы… ты…в пабе, что ли, сидишь? А как же Шерлок и Джон, ты же вроде собиралась праздновать с ними? Солнышко мое, прошу, говори чуууууть-чуть повнятнее, - голос в трубке вздохнул, - Ну вот зачем надо было так делать, а? Притащиться в паб, одной, да еще и так там напиться?
- А чем-му ты… удивляшшшшшшш-ся…, - Молли на всякий случай плотнее прижала телефон ко рту, со всей (пожалуй, даже с излишней) старательностью выговаривая каждое слово; ни язык, ни голос ее уже почти не слушались, и хуже всего то, что избавиться от плаксивых блеющих ноток в голосе так и не удалось, - Ржжжжд-ствовсет-т-т-т-ки… Людь-дям в эт-тот день п-ложено… быть щ-сливыми и пьяными…
- А, так ревешь ты там сидишь, значит, тоже от счастья?
- Ууууууу!... – только и смогла с досадой прогудеть Молли в трубку. Чертов Джим; еще один всезнайка на ее голову!...
Молли ошибалась: Джим был не просто каким-нибудь «всезнайкой». Джим был знатоком. Он хорошо знал, сколько, чего и каким именно тоном следует сказать, чтобы Молли, вместо того, чтобы сбросить его звонок, только покрепче бы вцепилась в телефон, другой рукой судорожно зажимая себе рот, словно стремясь вдавить всхлипы обратно.
- Эй-эй-эй, ну девочка моя, ну не бросай трубку, послушай, ну давай я лучше за тобой приеду и сделаю все так, что хотя бы остаток вечера мы проведем вместе и по-человечески, ну не могу же я оставить тебя на Рождество да без праздника, а?
Весь паб крутнулся в глазах Молли, лихо вспыхнул малиновыми, оранжевыми и чайно-желтыми лампами (которые, скорее, усиливали полумрак в помещении, чем освещали его), брякнул не то чайниками, не то кастрюлями, не то рупорами или еще каким жестяными штуковинами, свисающими с потолка, прошуршал матерчатым розовым зонтиком – и встал на место. Теперь, правда, ощутимо покачиваясь, словно дрейфуя на волнах песни, вязко текущей со сцены. Где-то далеко в конце паба наверняка был выход. Но до него предстояло еще добраться; по полу, ходуном ходящему под ногами… мимо всех этих лиц, пялящихся с плакатов, коллажей, картинок, которыми были латаны-перелатаны стены… как будто без них здесь народу мало… вон их сколько сидит, стоит, выпивает, поздравляет друг друга, целуется, смеется и вторит знакомой песне… И все они – вместе. И все они – до того счастливы, что прямо не продохнуть.
Определенно, ей нужно домой. Чем скорее, тем лучше. Но самостоятельно она не выберется даже из этого паба.
Молли оперлась о барную стойку локтями, чувствуя, как они неумолимо разъезжаются в разные стороны, и проговорила в трубку – отчего-то совсем тихонько, впрочем, ни минуты не сомневаясь, что Джим ее расслышит, даже сквозь весь этот гомон и верещащий на одной ноте саксофон:
- Да. Джим, пожалуйста, приезжай. И забери меня отсюда.
- Где ты сидишь? – последовал незамедлительный вопрос.
- В Крссссссс… в Крс… ксссссссс…
- … ты в «Кросскизе». Не мучайся, я понял. Сейчас буду.
Время, которое у Джима ушло на то, чтобы добраться с Тависток-плэйс до Энделл-стрит, Молли тоже потратила с толком. Она: убрала телефон, два или три раза проверив, не мимо ли сумки; встряхнула головой (паб отправился в новое круговертное путешествие), чувствуя, что сейчас уронит ее на сложенные на стойке руки и тогда ее уже не добудятся никакими силами; собралась эту самую голову немного причесать; скорее, из чистого упрямства доковырялась в сумке до расчески; и вместе с ней – даже до зеркальца с помадой; посидела, не веря своей удаче; потерла глаза платком; высморкалась; а после этого, естественно, почувствовала, что вот-вот снова заплачет; поймала губами соломинку, торчащую из бокала; запила подкатившие к горлу слезы; получившимся вкусом довольна не осталась; увидела красный отпечаток, оставшийся на ладони; нашла в зеркальце свои губы и решила их немного подкрасить.
К тому моменту как помада в руке Молли добралась до уголка рта и повела яркую линию чуть дальше, колокольчик на входной двери издал тихий звяк, практически сразу же утонувший в оживленной болтовне, и на пороге появился Джим. Джим-Из-АйТи-Друг-Молли. Совсем не похожий на Джеймса Мориарти, который ехал сюда в кэбе. Случись Молли хоть раз повидать именно его, не Джима, она наверняка бы очень удивилась. И не обрадовалась бы.
Как не радовал такой пассажир и кэбмена Джозефа, который всю дорогу так и чувствовал, как взгляд этого странного парня ввинчивается в одну точку между его лопаток, взбирается по позвоночнику и заползает на плечо. Или как он вдруг принимается разглядывать в темноте нечто такое, чего нормальный человек не может и не должен там видеть. И при этом как бы чуть-чуть улыбается. Улыбкой, какой только с бесами и обмениваться. Заговорщицки. Брррр…
… а уже на выходе, расплатившись и почти наконец оставив его, Джозефа, в покое, этот фрик вдруг вздумал демонстративно обернуться и послать кэбмену воздушный поцелуй, пройдясь языком по ладони. И до того похабнейшим, скользким и развращенным у него вышел этот невинный, по природе своей, жест, что Джозеф окончательно понял: после такого паскудства в него даже алкоголь этим вечером не полезет. …
Как бы то ни было – в пабе «Кросскиз» он появился уже просто Джимом. Недаром же вся «Альмейда» просто таки боготворила талант Ричарда Брука. Буквально трех секунд, между скрипом двери и шагом на порог, ему хватило, чтобы перевоплотиться в Образ – Защитника, Старшего Брата (которого у Молли никогда не было) и если и не Прекрасного Принца, то не менее Благородного Оруженосца. И роль свою он сыграл, как всегда, блестяще и ни разу не сбившись: отыскал глазами свою заплаканную даму, стремительным шагом пересек паб, одним толчком руки послал прямо на пол какого-то пьяного волокиту, привязавшегося к Молли (зверино-свирепым взглядом пригвоздив его к этому самому полу и запихав все возражения ему обратно в глотку), набросил на девушку пальто и, крепко обхватив за плечи, вывел ее из «Кросскиза».
Занавес!
Браво, Ричард Брук!
И публика аплодирует стоя.
После первого же глотка свежего морозного воздуха Молли почувствовала себя гораздо лучше. Расхотелось плакать, голова кружилась уже не так сильно. Выпавший снег ее тоже приободрил – крупный, беленький, похожий на пушинки, которые кто-то вытряхивает из огромной невидимой перины сверху. Такой… сказочный… словно специально прилетевший, чтобы их порадовать, из далекой вечно праздничной страны…
Там, конечно, и не знают, до чего несчастливым может иногда быть Рождество.
Молли умиротворенно вздохнула, медленно-медленно закрывая глаза, по мере того как снежинка перед ее лицом опускалась все ниже и ниже, мало-помалу сползая по стене на выступающий цоколь, слушая, как с противоположной стороны улицы голосок какой-то девушки неуверенно, но чисто тянет «Приди-приди, Эммануил»:
Long ago the earth lay sleeping,
Waiting for the darkest night.
To bring with it the dove of peace,
Rising on the wings,
Wings of the sun,
Rising on the wings of the sun…
Уснуть бы прямо здесь. И проснуться – уже в апреле. Чтобы можно было потом от души посмеяться, над собой же, вспоминая, что за нелепый сон тебе приснился – про какое-то Рождество, какие-то слезы, какие-то обиды…
- Эй, - донесся до нее оклик Джима. – Ты как, идти-то сможешь? Нас ждет такси, здесь совсем недалеко.
Вопрос стоил того, чтобы над ним призадуматься.
- Смогу, - неуверенно сказала Молли.
- См… м… могууу.., - повторила она еще менее уверенно, обняв фонарный столб через пару нетвердых шагов, - Прост… ст… о мне сей-час хочет… ся тут немножк-ко… постоять…
Джим окинул фонарь с Молли взглядом. Бокала два глинтвейна вылакать успела, не меньше. Хотя «улетела», наверняка, с половины же первого. Пить алкоголь эта дуреха не любила и не умела совершенно. Сам же когда-то проверял; просто так, в порядке эксперимента. Ничего нового и интересного эксперимент, впрочем, не показал; чем больше она напивалась, тем сильнее ее одолевала меланхолия, она начинала ныть, жаловаться на жизнь, городить всякую бесполезную чушь. Что же до координации движений… то тут она себя переоценила: до такси она не дойдет, а доползет. В лучшем случае.
- Сможешь-сможешь, кто б сомневался, - вздохнул Джим. И Молли почувствовала, как ее отрывают от земли и подхватывают на руки.
И что еще ей оставалось делать, кроме как благодарно обвить его шею руками, уткнуться носом в ключицу, вдыхая аромат какого-то очень-очень приятного мужского парфюма, и думать, что пока в ее жизни есть такие люди, как Джим, и такой снег, как этот – не так уж все и плохо…
В такси какое-то время ехали молча. Молли сидела и трезвела – быстрее, чем ей самой того хотелось. Джим глядел в окно, вдавив в щеку фаланги пальцев. Как будто там было, на что глядеть. Опять повсюду эти гирлянды-огонечки-фонарики, опутавшие деревья, фасады зданий, мерцающие в растяжках над шоссе. Весь город они превращали в огромную вычурную елочную игрушку, усыпанную ими, точно блестками. Праздник у людей, что ж вы хотите. Джим зевнул; настроение у него несмотря на витающий в воздухе рождественский дух, было так себе. К тому же, за день он действительно умотался. Это неправда, будто все гении в этом мире пренебрегают сном. Он-то вот как раз был бы не прочь выспаться как следует.
- Извини, - донесся до него робкий голосок, который, помимо «своей дурацкой выходки», извинялся словно и за все рождественские очереди, пробки и его, Джима, кислый вечер, - Извини за все за это.
«Бывает же, - с досадой подумал Джим, - что человеку достаточно произнести всего одно слово, чтобы его захотелось ударить».
- Зря извиняешься, - бросил он, не поворачиваясь к ней, - Ты не сделала ничего плохого. А вот что сделали тебе… Снова Шерлок?
Спросил и сам поморщился от бессмысленности своего вопроса. Да разумеется, Шерлок, кто же еще. Там, на празднике, наверное, сказал ей что-то обидное или как-то обидно промолчал-посмотрел, она решила разыграть перед ним Оскорбленную Личность, убежала с вечеринки, нализалась в «Кросскизе» так, как не напилась бы и на свадьбе лучшей подруги. А теперь сидит перед ним – мордашка вся в туши, глаза на мокром месте, и взгляд, как у побитой, за хозяйку говорящий: «Даааа… Он опять…»…
- … наговорил мне столько ужасных вещеееей…, - Молли судорожно глотнула воздух ртом, впилась зубами в нижнюю губу, чтобы та перестала наконец дрожать, - И знаешь… Он делал это с удовольствием. Наслаждался соб-б-бооой… И к-каждым своим слов-в-воом…
Джим уже давно приспособил Молли Хупер подо что-то вроде барометра шерлоковского расположения духа. И сейчас «барометр» показывал явно грозы. Затяжные, угрюмые, с тоскливо-серыми тучами без единого просвета, удушливым воздухом и молниями, периодически подпаливающими самолюбие всех, кто болтался рядом. Гений дедукции хандрил, причем уже не первую неделю. Возможно, из-за (пффф!) внезапного исчезновения очаровательнойдоминантки – а может, из-за того, что до Рождества в городе так и не случилось никакого таинственно-зловещего дерьмеца, в котором можно было бы дедуктивно-расследовательно покопаться. А без него – конечно, какой уж праздник на Бейкер-стрит…
- … И если все так, как ты говоришь, и я не делаю ничего плохого, - Молли шумнула носом, - тогда почему… Почему он так со мной поступает?
- Например, потому, что он это может? – пожал плечами Джим.
«Шерлок-Шерлок-Шерлок… Не будь возле тебя столько Шерлока, - добавил он про себя, прищурившись в темноту, боязливо уползающую в переулки, подальше от фонарей, горящих ярко и колюче, словно бенгальские огни, - И пяти минут бы на тебя не потратил…
НИЧ-ТО-ЖЕСТ-ВООООООООООО».
Однако пора было, наверное, уже кинуть ей какую-нибудь утешительную подачку-бессмыслицу. Это нытье и хныканье над ухом понемногу начинали раздражать.
- Тише-тише, радость моя, ну перестань же плакать…, - завел Джим свою мурлыкающую песню. Он приобнял Молли за плечи заботливым, укрывающим жестом, слегка пощекотав пальцами затылок – именно там, где она любит больше всего – и притянул к себе.
- Вот чего он точно не стоит, так это твоих слез. Я прав? Ну тогда – где же твоя улыбка? Твоя красивая светлая улыбка, солнышко мое?
- Ты прав, Джим, - Молли послушно постаралась улыбнуться. И, надо сказать, несмотря на заплаканные глаза, жирные подтеки туши и искусанные губы, вышло у нее неплохо, - Какое-то совсем невеселое получается у нас Рождество…
- Кстати, о празднике. Спасибо, что напомнила.
В руках Молли оказалась небольшая изящная коробочка в блестящей обертке цвета кадмия.
- С Рождеством, любовь моя, - Джим легонько коснулся ее щеки губами.
- Ой, спасибо… Очень красивая, и цвет мой любимый…, - Молли продела палец в золотистую петельку ленты, - Даже разворачивать жалко. Что там?
- Крем для рук. «Ламбре»выпустили таких всего несколько штук, специально в канун праздника. Ты же знаешь, что больше всего на свете я тащусь от твоих чудесных рук, прелесть моя, - Джим перехватил обе кисти Молли, провел ими по своему лицу, задержал на губах самые кончики пальцев, и Молли почувствовала, как он улыбается. А она – краснеет.
- Большое-большое тебе спасибо…, - только и смогла еще раз пролепетать растроганная девушка.
- Так я угадал? С подарком?
- Почти… Знаешь, - Молли вздохнула, - Я, наверное, скажу сейчас дикую вещь, но… Жаль, что ты не убийца и не какой-нибудь маньяк.
- Не убийца, говоришь?... – Мориарти на минуту отстранился, в его странном взгляде на Молли, пожалуй, впервые промелькнул неподдельный и живой интерес.
- Ну да, - кивнула девушка, - Потому что тогда ты смог бы сделать мне лучший рождественский подарок. Самый лучший на свете.
Джим упер большой палец в уголок рта, медленно ползущий вверх в улыбке; ну-ну, продолжай, девочка,разговаривать с тобой становится почти нескучно…
- Ну, представь себе, что я и есть он. Убийца, душегуб, маньяк – словом, тот еще полночный сукин сын. Чего ты попросишь тогда? О, я, кажется, догадываюсь, - голос Джима, на минуту погрузившегося в свои мысли, зазвучал рассеянно, - Не волнуйся, золотко мое. Сердце я этому бессердечному мерзавцу выжгу. И пролетит он у меня с Бартоломея прытко и красиво, как раз под твоими окнами…
- Ой, чтоооо?...
- Снова нет? – Джим вздернул бровь, коротко рассмеялся, - Хорошо, сдаюсь. Чего же ты, сокровище мое, хочешь?
- Я хочу умереть, - совершенно спокойно и уверенно сказала Молли. Никаким уже не пьяным голосом. И Джим тщетно старался отыскать в ее лице признаки страха, хотя она отлично видела, что теперь он не шутит. И даже его деланный смех не мог обратить их странный разговор в шутку.
Может, не так уж все и безнадежно с этой девочкой… Она почти не разучилась удивлять…
- Хочу, чтобы меня убили, - продолжила Молли, - Каким-нибудь жестоким изощренным способом, иначе он скажет «Скучно» и не возьмется за это дело. А так…, - ее мечтательный вздох пришелся в плечо Мориарти, - Он нашел бы мой труп где-нибудь в заброшенном здании… и, наверное, впервые в жизни тогда взглянул бы на меня с интересом… А если б очень повезло – то даже с нежностью… и… любовью…, - последние слова девушка пробормотала уже неразборчиво, окончательно засыпая.
Мориарти покосился на головку, доверчиво склонившуюся к его плечу. Молли Хупер не разучилась не только удивлять. Но еще и вдохновлять на раздумья.
Эта девочка-ниточка… Кто она для Шерлока? Что она за фигурка в их с ним замечательной партии? Если с Ватсоном и Адлер все более-менее ясно, и он уже расставил их на соответствующие клетки, то вот с этой девочкой почему-то – до сих пор! – нет. Он и так уже промахнулся один раз, когда решил, после нескольких встреч и разговоров, что Шерлок всего лишь пользуется ею в своих личных целях (потому что не пользоваться такими, как она – ну, это ж просто себя не уважать). Нет-неееет, в этом-то «всего лишь» и кроется загвоздка… Чего же он тогда так зыркнул, стоило Джиму лишь войти в лабораторию? Ни дать ни взять волк, из стаи которого какой-то приблуда пытается увести сучку. Ах, что это был за взгляд… Аж внутри все перевернулось. Как будто Холмс с самого начала раскусил в Джиме-Из-АйТи Джеймса Мориарти, будто с самого начала знал, с кем связалась недотепа Молли Хупер… Знал. Но ей, тем не менее, ни слова об этом не сказал, ну что за умница. Чтобы эта дурочка портила столь тщательно выстроенную, красивую диспозицию… Ну уж нет.
Он найдет ей место на доске. Поставит ее на свою клетку. Он выяснит, что за фигурка эта Молли Хупер в их игре.
И, возможно, он уже знает, как.
Но Молли, конечно, ничего не знала о планах Джеймса Мориарти, не видела его лица и почти не слышала его ласковых нашептываний, словно строчки колыбельной, ей в волосы:
- Глупенькая влюбленная дурочка… но какая умница… а уж что за выдумщица…
Лучший рождественский подарок
Название: Лучший рождественский подарок
Фандом: Sherlock BBC
Автор: Черный голубь
Размер: мини
Жанр: ангст, драма
Персонажи: Молли, Джим
Рейтинг: G
Сюжет: грустная рождественская сказка
Примечания: Это было писано настолько давно, когда я еще даже не была знакома с шерлокоролёвками, а была знакома только с сериалом.
Лучший рождественский подарок
Фандом: Sherlock BBC
Автор: Черный голубь
Размер: мини
Жанр: ангст, драма
Персонажи: Молли, Джим
Рейтинг: G
Сюжет: грустная рождественская сказка
Примечания: Это было писано настолько давно, когда я еще даже не была знакома с шерлокоролёвками, а была знакома только с сериалом.
Лучший рождественский подарок